Поскольку наш иск по-прежнему оставался сенсацией,определились новые виновники трагедии. Конгресс и муниципальные власти былисчастливы свалить бремя ответственности за бессмысленную гибель людей наизвестную юридическую фирму и ее богатых клиентов.

Руби в очередной раз зачарованно прослушала о злоключенияхсемейства Бертон. Я кратко посвятил ее в детали иска и последствия, к которымпривела его регистрация в суде.

Фирма опять удостоилась внимания прессы. Представлявшие ееинтересы защитники, похоже, мучились вопросом, когда же это прекратится.

Однако события только разворачивались.

В нижнем правом углу полосы заметка извещала, чтоминистерство почт решило приостановить строительство нового почтамта. Вкачестве причин указывались спорные аспекты сделки по приобретению земельногоучастка и склада, а также судебная тяжба основного подрядчика – компании “Ривероукс” и участника сделки Тилмана Гэнтри.

Таким образом, “Ривер оукс” потеряла двадцатимиллионныйконтракт. Компании, затратившей почти миллион на покупку абсолютно ненужнойнедвижимости, теперь ничего не оставалось делать, как взыскивать убытки сосвоих юристов.

Из событий международной жизни Руби привлекло лишьземлетрясение в Перу. Мы опять обратились к теме города.

От кричащего заголовка я онемел. Над знакомой фотографиейшли огромные буквы:

КИТО СПАЙЕРС ОБНАРУЖЕН МЕРТВЫМ.

Лишний раз сообщив читателю, что Кито являлся участникомдрамы, разыгравшейся на складе, “Вашингтон пост” приводила весьма скудныеподробности убийства.

Ни свидетелей, ни мотивов. Еще один уличный бродяга палжертвой приятелей.

– Ты в порядке? – вывела меня из транса Руби.

– Что? Да, конечно.

– Почему ты не читаешь?

Да потому что пересохло во рту. В поисках имени бывшегохозяина склада я пробежал глазами по строкам. В заметке Тилман Гэнтри неупоминался.

Странно. Подоплека происшедшего не вызвала у меня нималейших сомнений. Кито наслаждался славой, свалившейся на него благодарягазетчикам, и по наивной болтливости мог стать слишком ценной находкой длясудебного дознавателя. Поразить такую мишень было проще простого.

Медленно читая вслух заметку, я прислушивался к звукам,доносившимся с улицы, и поглядывал на входную дверь, с нетерпением поджидаяМордехая.

Гэнтри сказал-таки свое слово. Теперь свидетели либоприкусят языки, либо начнут бесследно исчезать. А куда прятаться мне, еслиГэнтри объявит охоту на заваривших кашу юристов?

Внезапно я осознал, что убийство Кито, как ни странно, намвыгодно. Да, потерян важнейший свидетель, однако в суде его показания навернякавызвали бы массу сомнений.

Зато моя альма-матер опять на слуху – газета упоминала фирмув связи с убийством девятнадцатилетнего преступника. В очередной раз “Дрейк эндСуини” низвергается с горних высей на грешную землю.

Если бы я прочел эту заметку месяц назад, еще до Мистера,что бы я сделал?

Я отправился бы за разъяснениями к Рудольфу Майерсу,компаньону фирмы и своему непосредственному начальнику.

Майерс пошел бы к членам исполнительного комитета – за темже. Всякий уважающий себя сотрудник “Дрейк энд Суини” потребовал бы скорейшегоразрешения конфликта – пока авторитету фирмы не нанесен больший урон. Каждыйграмотный юрист предлагал бы избежать суда любой ценой.

Мы бы только об этом и говорили.

– Дальше, дальше, – вывела меня из задумчивости Руби.

Я принялся лихорадочно переворачивать страницы – вдруггде-то мелькнет и четвертая заметка, касающаяся нашего дела? Вместо нее я нашелсообщение об уличных чистках. Журналист, определенно сочувствовавший бездомным,яростно критиковал действия городских властей, грозя призвать их к ответ. Этаистория привела Руби в восторг.

У Наоми, куда мы в конце концов подъехали, Руби встретиликак родную. Женщины кинулись обнимать и целовать ее, некоторые от избыткачувств расплакались. Вместе с Меган я провел на кухне несколькоприятно-волнующих минут, однако от флирта мысли мои были далеко.

* * *

Большая комната нашей конторы ломилась от посетителей. Софияпо телефону распекала собеседника на родном языке. Я прошел к Мордехаю – сидяза столом, он дочитывал утреннюю газету и улыбался. Мы договорились встретитьсячерез час, чтобы уточнить план будущих действий.

За две недели работы я завел девяносто одно дело, из которыхуспел закрыть только тридцать восемь. Необходимо наверстывать упущенное.Телефон, подумал я, раскалится докрасна.

Раздался стук в дверь, и на пороге кабинета выросла София.Не поздоровавшись, не извинившись за вторжение, она потребовала:

– Где список выселенных?

Из-за уха торчит карандаш, очки съехали на кончик носа.

Времени на пустую болтовню нет.

Я молча протянул ей лист.

София впилась в список взглядом:

– Вот оно!

– Что? – Я выскочил из-за стола.

– Номер восемь. Маркус Диз. Так я и думала, знакомое имя.

– Знакомое?

– Да. Сейчас он сидит у меня. Угодил в облаву. Копы забралиего ночью в Лафайетт-парке и вывезли черт знает куда. Тебе сегодня везет.

Мы прошли в большую комнату, и София указала на мужчину,удивительно похожего на Мистера – сорок с чем-то лет, запущенная шевелюра,борода с густой проседью, темные очки и ворох тряпья. Я побежал к Мордехаю.

Разговор с драгоценным посетителем Грин решил вести сам.

– Простите, меня зовут Мордехай Грин, я юрист. Можно задатьвам несколько вопросов?

Мистер Диз поднял на нас взгляд:

– Валяйте.

– Видите ли, мы работаем над делом, связанным с людьми,проживавшими на старом складе, угол Флорида – и Нью-Йорк-авеню, – медленно ичетко выговорил Мордехай.

– Я тоже жил там.

Я затаил дыхание.

– Да? – уточнил Мордехай.

– Да. Нас вышибли оттуда пинком.

– Именно это нас и интересует. Мы полагаем, выселение былонезаконным.

– Угадали.